В 2012 году в Ульяновске вышла книга Геннадия Демочкина "Вера и правда".
В основе книги - откровенный и порой шокирующий рассказ фронтовички Веры Ивановны Соловьевой о том, каково это - женщине быть на войне.
Для Почетного гражданина Димитровграда Веры Ивановны Соловьевой война началась в Ульяновске, в 174-м зенитном дивизионе, а закончилась в Освенциме, освобождение которого мир отметил 27 января.
Дорога из крыс
Дорога к лагерю была вся в трупах. Потому что они погнали пленных своим ходом, тех, кто ещё мог ходить. А это скелеты. Они падали, их добивали кого прикладами, кого пристреливали. Наши механизированные части пройти не могли. Санитарные батальоны расчищали эту дорогу. Передовые части прошли, а нас оставили в Освенциме. Не приведи, Господь, никому. Это была настоящая фабрика смерти. Площадь около сорока квадратных километров, около шестисот бараков, в которых жили смертники. Четыре печи крематория, где ночь и день жгли трупы. Четыре миллиона людей сожгли. Наших стреляли и сжигали вне всякой очереди – немцы боялись «большевистской заразы». По периметру была изгородь с током высокого напряжения. Были случаи, когда заключенные бросались на эту проволоку и сгорали. Санитарные отряды (люди в специальных костюмах)прочесывали все бараки. Вытащили три тысячи смертников. Насмотрелись мы тогда! В конце, видно, печи уже не справлялись. Там были горы полусгоревших трупов: лопнувшие животы, вывалившиеся глаза. Вонь стояла… Бродячие собаки… А крыс там… … Когда первый раз машина пошла в лагерь, вдруг водитель среди дороги остановился и выключил мотор. Мы понять ничего не можем, выглянули из кузова: «В чём дело?». Смотрим по сторонам, а нам кажется, что земля вокруг серая, и она какими-то волнами идёт. Сначала понять ничего не могли, а потом, как писк услышали… Крысы шли на водопой в Вислу…
Лозунги на бараках
Там, в Освенциме, все шло в дело. Пепел человеческих тел затаривался в мешки, увозился в Германию, на удобрение. Увидели целую гору человеческого волоса… Там ведь как было. Человек прибывает, с него все снимают, вещи отнимают и в санпропускник. Тридцать стульев парикмахеров, сразу всех стригут. Если какой золотой зуб, его тут же выдерут… В газовую камеру набивали до трехсот человек. А потом стена раздвигалась, и тоже смертникис носилками на колёсикахсбрасывали трупы в печь крематория. И при этом на бараках висели лозунги: «Чистота – залог здоровья», «Труд облагораживает человека». Авозле бараков посажены цветочки. Мы были нервно потрясены. Вот, казалось бы, устал, ложишься, а уснуть не можешь… То одна кричит, то другая кричит, то вскочит и плачет, куда-то бежит… Всех трясёт как в лихорадке. Нам стали в котлах заваривать валерьяновый корень и когда приходили в столовую, нас заставляли его пить.
Встреча со смертниками
Вот так мы стояли в Освенциме (это не только лагерь, это польский город). Потом нас вызвали в комендатуру: «Смертники просят, чтобы к ним пришли их вызволители»… Приехали в госпиталь, Боже ты мой! Лежат на койках скелеты, а как нас увидели – заволновались, каждый по-своему кричит, хочет привлечь к себе внимание. Болгарин, молодой парень лет восемнадцати, позвал нас… И первый его вопрос: «Правда ли, что у вас женщин берут в армию, чтобы они обслуживали офицеров?». Я говорю: «Это кто такую дрянь сказал? Я сейчас комсорг, а была стереоскопистом. А вот эта девушка – наводчик, первый номер на орудии. Эта – приборист, эта – из пулемётной роты. Мы сбиваем фашистские самолёты. Мы – солдаты»… Долго нас не отпускали. Пуговицы со звёздочками все с нас поотрывали: «Подари, подари!». Приходим в часть все ободранные, старшина ворчит» «Вы что, думаете, у меня тут магазин? Мне нечем вам заменить!». Когда приехала после фронта, неделю не могла шевелиться и никуда ходить. Мама меня выгоняла: «Да иди хоть в кино сходи». Я пошла в кино. Купила билет как путный человек, уселась, никого знакомых нет. Сижу в военной форме. Открывается экран. Заголовок: «Освенцим. Лагерь смерти». Как это все открылось передо мной… Я не могла этого вынести, встала и пошла к выходу…